С 1847 по 1850 год Тургенев жил в Париже и был свидетелем трагических июньских дней французской революции 1848 года. Разгром революционного движения рабочих изменившей делу революции буржуазией тяжело подействовал на Тургенева, переживался им как глубокое потрясение. Для бывшего рядом с Тургеневым Герцена июньские дни явились крахом буржуазных иллюзий в социализме, потерей веры в перспективы западно-европейского общественного движения. Для Тургенева они обернулись сомнениями в народе как творце истории. «Народ — то же, что земля. Хочу, пашу ее и она меня кормит; хочу, оставляю ее под паром»,— говорит герой рассказа «Человек в серых очках», выражающий мысли самого автора.

• Гранатовый Браслет Краткое Содержание
• Краткое Содержание Герой Нашего Времени
• Краткое Содержание Обломов

Творческой силой истории Тургенев начинает считать интеллигенцию, культурный слой общества. Поэтому в «Муму» усиливается контраст между богатырской мощью и трогательной беззащитностью Герасима, символический смысл приобретает его немота.

В «Постоялом дворе» умный, рассудительный, хозяйственный мужик Аким в одночасье лишается всего состояния по капризной прихоти барыни. Подобно Герасиму, он уходит со двора, берет в руки посох странника, «божьего человека». На смену ему приходит цепкий деревенский хищник Наум.

Повесть написана осенью 1852 года, когда Тургенев жил в Спасском под особым надзором полиции. Над «Постоялым двором» писатель работал.

Такой «протест» нисколько не мешает грубой силе и далее творить свои неблаговидные дела. Эти повести Тургенев создавал в драматических обстоятельствах.

В 1852 году он был арестован по обвинению в нарушении цензурных правил при публикации статьи, посвященной памяти Гоголя. Но это обвинение было использовано как удачный предлог. Истинной же причиной ареста были «Записки охотника» и связи писателя с прогрессивными кругами революционной Европы — Бакуниным, Герценом, Гервегом. Месяц Тургенев провел на съезжей адмиралтейской части в Петербурге, а потом, по высочайшему повелению, был сослан в родовое имение Спасское-Лутовиново под строгий надзор полиции и без права выезда за пределы Орловской губернии. В период Спасской ссылки, продолжавшейся до конца 1853 года, Тургенев пишет цикл повестей «Два приятеля», «Затишье», «Переписка», в которых с разных сторон исследует психологию культурного дворянина — «лишнего человека». Эти повести явились творческой лабораторией, в которой вызревали мотивы первого романа «Рудин». В рассказе повествуется о двух помещиках, которые были холостяками и только этим, как будто, они сходились между собой.

Первый из них – Вячеслав Иларионович Хвалынский – состоял в молодые годы адъютантом у какого-то значительного лица. «Представьте себе человека высокого и когда-то стройного, теперь же несколько обрюзглого, но вовсе не дряхлого, даже не устарелого, человека в зрелом возрасте, в самой, как говорится, поре». «Вячеслав Иларионович выступает бойко, смеется звонко, позвякивает шпорами, крутит усы, наконец называет себя старым кавалеристом» «Человек он очень добрый, но с понятиями и привычками довольно странными». С людьми небогатыми и незнатными общаться, как с равными себе, не может; глядит на них как-то сбоку, говорит скороговоркой в приказном, снисходительном тоне. «Перед лицами высшими Хвалынский большей частью безмолвствует». «Удивительная происходит в нем перемена: и улыбается–то он, и головой кивает, и в глаза-то им глядит – медом так от него и несет». Особенно хорош генерал Хвалынский на больших званых обедах, на торжественных и публичных актах, экзаменах, собраниях и выставках.

«Тут он, можно сказать, совершенно в своей тарелке», исполнен покровительства и самостоятельности, полон чувства собственного достоинства и важности. Однако живет в небольшом домике, один, читает мало, дома никого не принимает, живет скрягой. «Хлопотун он и жила страшный, а хозяин плохой: взял к себе в управители необыкновенно глупого человека». Другой же помещик Мардарий Аполлоныч Стегунов был, на первый взгляд, противоположностью Вячеславу Иларионовичу. Он нигде не служил и никогда не почитался красавцем.

«Мардарий Аполлоныч старичок низенький, пухленький, лысый, с двойным подбородком, мягкими ручками и порядочным брюшком. Он большой хлебосол и балагур; живет, как говориться, в свое удовольствие». «Живет Мардарий Аполлоныч совершенно на старый лад. И дом у него старинной постройки: в передней, как следует, пахнет квасом, сальными свечами и кожей; в столовой фамильные портреты, мухи, большой горшок ерани и кислые фортопьяны; в кабинете шкапы с вонючими книгами пауками и черной пылью Словом, все, как водится». Мардарий Аполлоныч хозяйством занимается поверхностно, и только иногда выезжает в поле посмотреть на хлеба и васильков нарвать. Молотильная машина заперта в сарай, хозяйством заведует бородатый мужик в тулупе, домом – сморщенная скупая старуха. Сам же помещик никогда ничем не занимается, и даже «Сонник» перестал читать.

Однако гостей принимает очень радушно и угощает на славу, даже чересчур настойчиво и назойливо. Например, заставляет пить водку молодого священника, который не смеет отказать хозяину. Ради забавы устраивает настоящую травлю на трех кур в своем саду, а потом отбирает их. С удовольствием прислушивается к звукам порки Васи буфетчика. А вот судьбой собственных крестьян абсолютно не интересуется. Довод один и совершенно убедительный: «Коли барин – так барин, а коли мужик – так мужик».

Я думаю, что писатель насмехается над этими помещиками. Оба они не занимаются ни хозяйством, ни каким-либо другим делом. Оба ведут никчемную, пустую жизнь. Генерал Хвалынский напоминает мне важного, надутого и самодовольного индюка, а Мардарий Аполлоныч – глупого, ленивого поросенка, который любит развлекаться и объедаться. Иван Сергеевич Аксаков, талантливый публицист, придерживавшийся славянофильских воззрений, увидел в «Записках охотника» И.С. Тургенева «стройный ряд нападений, целый батальный огонь против помещичьего быта России». Цензор, пропустивший книгу в печать, был отстранен от должности, хотя все рассказы сборника (кроме «Двух помещиков») прежде по отдельности прошли через цензурный комитет.

Тургенев, давно уже досаждавший властям был сослан в Спасское – Лутовиново, что, впрочем, только прибавило ему популярности. Рассказ Ивана Сергеевича Тургенева «Муму» меня очень поразил. Когда Герасим убил собачку, я не могла сдержать слез. А как же было тяжело ему самому! Ведь он вырастил Муму из маленького щенка. Это единственное существо, которое любило Герасима, да и он успел привязаться к собачонке.

Но Герасим был крепостным и вынужден выполнять все приказы и капризы своей госпожи. Я задаю себе вопрос: «Почему же Герасим не ушел в деревню с Муму?» Он не посмел ослушаться барыни, но и не захотел жить в доме, где распоряжаются жестокие и бесчеловечные люди. А барыня опять нашла виноватых, чтобы выгородить себя. Крепостное право унижало не только крестьян, но губило и самих помещиков, приучало их к безнаказанности. В рассказе Тургенева «Муму» мы видим барыню, которая думала только о себе, своем покое, а другие люди должны были ей угождать, выполняя любую ее прихоть. Против такого порядка вещей выступает писатель.

Он был честным человеком и не мог мириться с крепостным правом.

Постоялый двор Источники текста Черновой автограф, л. Хранится в отделе рукописей Bibl Nat. См.: Mazon, р. 55; Т сб, вып.

Микрофильм — в ИРЛИ. Писарская авторизованная копия, сделанная не ранее второй половины марта 1853 г. Аксакова после его замечаний в письме к Тургеневу от 14(26) марта 1853 г. 1 — 62: ИРЛИ, ф. В текст копии рукой Тургенева внесены исправления, устраняющие ошибки переписчика, а в нескольких случаях изменяющие текст более ранних редакций (см. Раздел Варианты в издании: Т, ПСС и П, Сочинения, т.

Типографские гранки журнального текста повести с карандашными пометами цензора В. 1–6: ИРЛИ, Р. 29, № 46, На л. 6 надпись: «Его высокородию г-ну цензору Бекетову „Современник“. Из тип Военно-учебн завед». На каждом из шести листов в верхнем правом углу надпись: «Г-ну цензору. Совр, 1855, № 11, отд.

Т, Соч, 1860–1861, т. Т, Соч, 1865, ч.

Т, Соч, 1868–1871, ч. Т, Соч, 1874, ч. Т, Соч, 1880, т. Впервые опубликовано: Совр, 1855, № 11, с подписью: Ив.

Тургенев (ценз. 31 октября 1855 г.). Печатается по тексту Т, Соч, 1880 с учетом списка опечаток, приложенного к 1-му тому этого же издания, с устранением явных опечаток, не замеченных Тургеневым, а также со следующими исправлениями по другим источникам текста: Стр. 273, строка 28: «к которой» вместо «в которой» (по всем другим источникам). 273, строки 33–34: «не отпирались» вместо «не обтирались» (по всем другим источникам до Т, Соч, 1874, где была допущена буквенная опечатка («не оптирались»), исправленная в Т, Соч, 1880 без проверки по предыдущим изданиям.

277, строка 28: «заморскую сторону» вместо «заморскую страну» (по всем источникам до Т, Соч, 1874). 278, строка 38: «Акимова помещица» вместо «Бывшая Акимова помещица» (по черн.

Автогр., авториз. Копии и типогр. 279, строки 33–34: «и особенно» вместо «и особенное» (по всем источникам до Т, Соч, 1860–1861). 283, строка 2: «и глаза ей написал» вместо «и глаза ее написал» (по черн. Автогр., авториз.

Копии и по всем другим печатным источникам). 283, строки 5–6: «помычит» вместо «промычит» (по всем другим источникам).

285, строка 3: «Вот и я» вместо «Вот я» (по всем другим источникам). 285, строка 36: «искушений» вместо «покушений» (по черн. 286, строка 16: «Так прошло еще два года» вместо «Так прошло два года» (по всем другим источникам). 290, строка 10: «вечерком» вместо «вечером» (по всем источникам до Т, Соч, 1874). 290, строка 31: «Любовь его к Авдотье» вместо «Любовь к Авдотье» (по всем другим источникам). 294, строка 12: «Аким Семеныч» вместо «Аким Иваныч» (по черн. Автогр., авториз.

Копии и Совр). 294, строка 17: «ввезти» вместо «ввести» (по типогр.

Гранкам, Совр, Т, 1856 и Т, Соч, 1860–1861). 296, строка 28: «проговорил он медленно» вместо «проговорил он немедленно» (по всем источникам до Т, Соч, 1874). 296, строка 35: «руки за спину» вместо «руку за спину» (по всем источникам до Т, Соч, 1874). 297, строка 4: «что вы так стоите» вместо «что вы такое стоите» (по всем источникам до Т, Соч, 1868–1871). 297, строка 27: «человечка» вместо «человечина» (по авториз. Копии и по всем другим печатным источникам). 298, строка 5: «бийца» вместо «убийца» (по всем другим источникам).

298, строки 5–6: «тебя пора под начало» вместо «тебя под начало» (по всем другим источникам). 298, строка 23: «повалилась прямо лицом в пыль» вместо «повалилась лицом в пыль» (по всем другим источникам). 299, строка 7: «заглушали» вместо «заглушили» (по черн. Автогр., типогр. Гранкам, Т, Соч, 1868–1871 и Т, Соч, 1874).

299, строка 35: «крикнул» вместо «кликнул» (по всем другим источникам). 300, строка 39: «Мигом» вместо «Могим» (по всем другим источникам). 303, строка 23: «попавшийся стул» вместо «попавший стул» (по всем другим источникам). Работа над «Постоялым двором» была начата 18(30) октября и закончена 14(26) ноября 1852 г. (помета в черновом автографе). В письме к Н.

Некрасову от 28 октября (9 ноября) 1852 г. Тургенев писал: «я тебе обещаю одну вещь, которая, я надеюсь, тебе понравится — что такое — не скажу — увидишь — а получишь ты ее, может быть, через месяц». Во второй половине ноября — начале декабря 1852 г. В Спасском была сделана копия «Постоялого двора». Об этом известно из письма Тургенева к С. Аксакову от 13(25) декабря 1852 г., в котором сообщалось, что повесть «уже совсем исправлена и списана» и «при первой оказии» будет отправлена в Москву к Н. Кетчеру, который доставит ее «на прочтение» адресату.

В конце десятых — начале двадцатых чисел января ст. Рукопись повести (беловой автограф или список — неизвестно) была уже в Москве, так как С. Аксаков 22 января (3 февраля) 1853 г. Писал Тургеневу, что еще не получил «Постоялого двора» от Кетчера, который «просил отсрочки на неделю» (Рус Обозр, 1894, № 9,. 27 февраля (11 марта) 1853 г. Аксаков снова писал Тургеневу: «Увы, и третья попытка достать „Постоялый двор“ оказалась безуспешною! „Постоялого двора“ нет дома, его переписывают; а как желающих, без сомнения, очень много, то я рискую получить его через год» (там же,.

Таким образом, можно считать несомненным, что в Москве было изготовлено в конце января — феврале 1853 г. Несколько списков повести, восходящих, очевидно, к черновому автографу или к беловому — нам неизвестному. До нас дошли два более ранних списка (ЦГАЛИ, ф. 1, № 29 и ГПБ, ф. 795, № 21), которые должны быть датированы временем не позднее начала января ст. 1853 г., потому что в них обоих, как и в черновом автографе, имеются слова «к становому». Анненков в письме от начала января 1853 г.

Указал Тургеневу на его промах: Акима, арестованного за попытку поджечь постоялый двор, собираются везти «к становому, а рассказ отнесен за 20 лет, когда, кажется, становых не было» ( Назарова Л. К истории творчества И. Тургенева 50 — 60-х годов.

Тургенев в работе над повестью «Постоялый двор». — Орл сб, 1960,. В ответном письме от 10(22) января 1853 г. Тургенев сообщал Анненкову: «Ошибку о „становом“ легко поправить». И действительно, начиная с журнального текста 1855 года, слово «становой» Тургенев заменил словом «исправник».

Авторизованная копия написана не ранее второй половины марта 1853 г., что явствует из письма С. Аксакова к Тургеневу от 14(26) марта этого года. Аксаков, который ознакомился с одним из ранних списков «Постоялого двора», сделал Тургеневу несколько замечаний относительно неточного употребления некоторых слов и выражений. Он писал: «„Здесь лежал постоялый двор“ — лежал не говорится. Потом: „карета, запряженная шестериком кобыл“ — помещики никогда не ездили на кобылах в экипажах; разве это какая-нибудь местная особенность?» (Рус Обозр, 1894, № 9,. Учитывая замечания С.

Аксакова, Тургенев внес в текст «Постоялого двора» (в частности в авторизованную копию) два исправления: слово «лежал» он заменил словом «стоял», а вместо слова «кобыл» ввел слово «лошадей». Со списками «Постоялого двора» познакомились многие из друзей Тургенева, в своих письмах к автору высказавшие суждения об этом произведении. Одним из первых прочитал «Постоялый двор» П.

Анненков, высоко оценивший повесть. В начале января 1853 г. Анненков писал Тургеневу о «Постоялом дворе»: «Это вещь зрелая, обдуманная, спокойно выполненная, и потому весьма замечательная, гораздо более замечательная, чем „Муму“, да, по моему мнению, и все прежние Ваши рассказы.

Еще ни в одном из них не было столько драмы» (Т, ПСС и П, Письма, т. Сравнивая «Постоялый двор» с «Антоном Горемыкой» Д.

Григоровича и «Красильниковыми» П. Мельникова-Печерского, Анненков подчеркивал, что «род жгучести», свойственный всем этим произведениям, «происходит от самого безобразного начала, от противоречий нестерпимых, нечеловеческих», т. е. Противоречий крепостнической действительности. Анненков правильно подметил при этом, что за автора в данном случае работает сама «действительность», ибо миллионы таких же драм «существуют в голове, в воспоминаниях, в наслышке каждого» (Рус Обозр, 1894, № 9,. Считая, что «Постоялый двор» свидетельствует об изменении тургеневской «манеры», Анненков писал далее: «Попадись Вам эта мысль два года назад — вышел бы анекдотец весьма яркий, краску выводящий на лице, оглушительный, действием с апоплексией равняющийся но я думаю, что чем безобразнее основание драмы — тем нужнее для передачи ее осторожность, деликатность приемов» (Орл сб, 1960,. «Существенный недостаток» произведения Тургенева заключался, по мнению Анненкова, лишь в том, что автор упустил из виду необходимость в такого рода произведениях «истины математической». В том же письме он указывал Тургеневу: «Вот, например: Аким купил постоялый двор либо на имя г-жи Кунце, либо на собственное свое.

В последнем случае г-жа Кунце не могла его продать без предварительной драмы с Акимом, о чем вы умалчиваете В первом же случае все документы были в ее руках, она могла продать дворик, но это уже не могло быть нечаянностью для Акима Между ними была непременно какая-нибудь предварительная сделка. Вы скажете: на кой черт нам знать это? — Нельзя! Из продажи дворика — всё дело вышло, нам надобно знать о нем пообстоятельнее: это дело юридическое. Как снег на голову упала на читателя продажа дворика, а читатель знает, что эти вещи все-таки с плутовством делаются и сопровождаются даже у крепостных людей борьбой, извилинами и кой-каким сопротивлением. Нечаянности тут анахронизм. Избу Акима г-жа Кунце могла снести по одному слову, но купленную землю им и дворик — могла снести, похлопотав однако ж маленько, и эти две истины нужно было сказать» (там же,. Возражая Анненкову, Тургенев писал ему 10(22) января 1853 г., что крепостной крестьянин « не имеет права приобретать собственность иначе, как на имя своего господина».

В подтверждение писатель рассказывал о том, что сам он недавно дал доверенность одному «богатому мужику в Тамбове — купить 150 десятин на его деньги», но на имя Тургенева. Далее Тургенев прибавлял, что вся история, рассказанная в повести, «буквально совершилась в 25-и верстах отсюда — и „Наум“ жив и процветает до нынешнего дня». Писатель соглашался с Анненковым лишь в том, что «вероятно, такого рода продажи пронюхиваются прежде и против них не принимаются меры — потому что мер никаких принять нельзя, — но делаются своего рода усилья». Тургенев не хотел, по его словам, упоминать об этом, так как «боялся задержать и понапрасну запутать ход драмы».

В постскриптуме к этому же письму он, продолжая спор с Анненковым, писал: «Вы говорите, что если Аким знал, что г-жа К могла продать его двор — то это для него уж не было нечаянностью. В Ярославской губернии нет крестьянина, который бы не владел частичкой земли на имя своего господина (след ему не принадлежащей), — купцы наши до сих пор пересылают огромные суммы через приказчиков, — без расписки, — но думаете ли Вы, что лишение земли или капитала для них не нечаянность непредвиденная? В этом-то и состоит весь русский chic. О какой-нибудь предварительной сделке — и думать нельзя, и мне кажется, что, если б даже можно было, и тут бы не думали».

Но если у Анненкова возникали какие-то сомнения в отношении юридической основы повести Тургенева, то Кетчер, сделавший приписку в конце цитированного выше письма Анненкова к Тургеневу, соглашаясь с ним «в полнейшей необходимости для подобных произведений истины почти математической», писал далее, что она «впрочем, кажется, соблюдена здесь достаточно» и он «очень доволен» (ИРЛИ, ф. Очень сухо отозвался о повести В. Тургенев был обескуражен его мнением, которое сводилось к тому, что «второстепенные лица удались гораздо лучше лиц переднего плана, хотя написанных и сильными красками. Герой так преувеличен, что сбивается на мелодраматического героя, и вообще вся повесть более походит на эскиз, нежели на дельную картину» (Боткин и Т,. Позже стало более сдержанным и отношение Анненкова к «Постоялому двору». Критик писал Тургеневу в начале марта 1853 г., что из этого «направления» «ничего выйти серьезного не может», ибо «нет почвы сделаться у нас великим полемическим писателем, а художественным — само направление не позволяет» (Орл сб, 1960,. Анненкову казалось, что «дядя Том и дядя Аким есть полемика, а не создание»111.

Опасаясь, чтобы Тургенев не встал на путь создания других, полемических же, т. е. Злободневных, социальных произведений, Анненков советовал писателю: «Не обращайтесь Вы с любовью на него (Акима), принимайте похвалы заслуженные, а про себя думайте свою думу» (там же,. Как уже упоминалось выше, с большим интересом отнеслись к «Постоялому двору» Аксаковы. В их письмах к Тургеневу содержатся оценки этого произведения в целом, а также отдельных его героев. Аксакова привлек образ Акима, о котором он в письме к Тургеневу от 11(23) марта высказал типично славянофильские суждения: «Этот оскорбленный, ограбленный и разоренный Аким, умевший из-под развалин своего земного благосостояния возрасти до такой недосягаемой для нас нравственной высоты, заставляет читателя даже стыдиться тех буйных выходок, которые возбуждаются в самом читателе в пользу Акима Русский человек остался чистым и святым — и тем самым сильнее обвинил общество, поразил его таким неотразимым обвинением, которое — Вы думаете погубит общество, низведет на него месть и кару? Нет! — которое, может быть, святостью и правотою своею смирит гордых, исправит злых и спасет общество» (Рус Обозр, 1894, № 9,.

Аксаков, разделяя мнение брата, также писал Тургеневу 12(24) марта 1853 г., что «Аким, после попытки пожара, это — такое лицо, которое выше несказанно всякого европейца на его месте». В связи с этим тургеневским образом К.

Аксаков писал далее, что «русский крестьянин есть, в существенных своих проявлениях, действиях и словах» «великий наставник и проповедник истины и добра христианского учения» (Рус Обозр, 1894, № 9,. Тургенев был явно смущен такого рода интерпретациями своего героя. 2(14) апреля 1853 г. Он сообщал Анненкову: «От лица Акима — они в восторге — и видят в нем право, я даже сам не знаю. Это меня конфузит не менее боткинского упрека».

А в письме к самим Аксаковым, написанном в тот же день, Тургенев прямо указывал: «со всем сказанным К С — согласиться мне трудно». Правильно понял и самую сущность замысла повести и типичность героев «Постоялого двора» С. 10(22) марта 1853 г.

Он писал Тургеневу, что в его повести — «русские люди, русская драма жизни, некрасивая по внешности, но потрясающая душу, изображенная русским талантом» (Рус Обозр, 1894, № 9,. В следующем письме, от 14(26) марта 1853 г., С. Аксаков подчеркивал жизненность, реальность таких образов, как Аким, Авдотья, Наум, госпожа Кунце и второстепенных персонажей: Кирилловны, дьячка и его жены (там же,.

Тургенев был очень доволен этим письмом. Аксакову 2(14) апреля 1853 г., он писал: «Ваша оценка каждого отдельного лица в „П д“ меня просто возгордила — стало быть, подумал я, я не напутал, коли C Т так верно понял все, что я хотел сказать».

Списки «Постоялого двора» Тургенев посылал также другим своим знакомым и друзьям. Салиас писала Тургеневу, очевидно, зимой 1853 г.: «Я жду с величайшим нетерпением вашего „Постоялого двора“» (Орл сб, 1960,. Несколько позже она снова повторяла свою просьбу: «Пришлите мне скорее свои повести — нет одной, хотя другую Если нет „Муму“, то „Постоялый двор“» (там же,.

Феоктистову Тургенев послал список «Постоялого двора» значительно позже. Отзыв Феоктистова об этом произведении содержится в его письме к Тургеневу от 15(27) июня 1853 г. В целом корреспондент Тургенева был очень удовлетворен «Постоялым двором». Он считал, что «характеры» вышли здесь «очень определенны, ярки», в изображении их нет «прежних несколько хитростных замашек».

По его мнению, Тургенев в «Постоялом дворе» «яснее и прямее прежнего» смотрит на изображаемый им мир. Особенно понравилась Феоктистову Авдотья. «Это лицо удивительно удалось Вам, так что мне кажется нельзя ни прибавить, ни убавить ни одной лишней черты», — писал он Тургеневу, отмечая, что «некоторые сцены, — напр, описание первой встречи Авдотьи с Наумом и проведенная ею беспокойная ночь, появление Акима к барыне с объяснением по поводу проданного дома — всё это живо, верно и отлично». Указав затем на недостатки, которые он находил в «Постоялом дворе», Феоктистов в заключение отмечал, что Тургеневу очень опасно продолжать заниматься изображением крестьянского быта, так как он это делает все-таки «не слишком ловко» (там же). Очень кратко отозвался о повести Н. Некрасов, который 17(29) ноября 1858 г. Писал Тургеневу: «В Москве я читал твой „Постоялый двор“ — вещь прекрасная, но выполнение слабее, чем в других твоих рассказах, — как-то бледновато, думаю — потому, что ты не имел цели окончательно его отделывать» (Некрасов, т.

Сохранились сведения и о чтении этой повести в Москве у Ховриных. 15(27) февраля 1855 г.

Ладыженская сообщала Тургеневу: «Бутовский читал нам сегодня вечером Ваш „Постоялый двор“ Если Вам это может сделать удовольствие, то я Вам скажу, что Марья Дмитриевна была тронута до слез великодушием Акима в отношении жены. Что касается до Лидии, то она, с надлежащей скромностию, опустила глаза, когда читали встречу в конопляниках Мне же чрезвычайно понравилось это сочинение, оно мне решительно кажется самым лучшим Вашим произведением» (Т сб, вып. 27 февраля (11 марта) Ладыженская, возвращаясь к «Постоялому двору», писала Тургеневу: «я всё в том же восторге, я нахожу, что Вы в нем достигли до высшего драматизма, — сцена, в которой Аким прощает жену, поражает своей строгой красотой. Очень хороша и та, в которой Кирилловна объясняется с Акимом и с барыней.

Словом, с самой доброй волей ничего не найдешь критиковать в этом произведении» (там же,. 18 февраля ст. Тургенев читал «Постоялый двор» в Петербурге у Виельгорских (см.: Долотова Л. Тургенев о революционном Париже 1848 г. Из дневниковых записей П. Васильчикова, 1853–1854 гг. — Лит Насл, т. Один из ранних списков «Постоялого двора» читал А.

29 апреля (11 мая) 1855 г. Он писал Тургеневу: «Первое слово о „Постоялом дворе“, который я прочитал и за мысль которого автора надобно расцеловать. Но за выполнение другое дело: характеры задуманы в основании все верно, но в развитии их нет, если можно так выразиться, психологической последовательности. Например, главное лицо: это трудолюбивый мужик, до сорокапятилетнего возраста трудившийся, хлопотавший, даже, вероятно, плутовавший, наконец-то разошелся, и тут начинает нравственно куражиться, и действительно самым резким проявлением его куража Вами избрана очень ловко его мысль жениться мужику на горничной девке. И это сейчас наводит на прекрасную, широкую сцену — объяснение куражливого мужика с барыней, аханье дворни, испуг, раздумыванье о согласии горничной.

Обо всем этом у Вас только намекнуто. Сцена любви слишком случайна и коротка, и зачем Вы избрали в соблазнители временно накутившего купца? Всего удобнее для этого поверенные, которые беспрестанно ездят для поверки в кабак и пристают обыкновенно на постоялых дворах, и обыкновенно составляют предмет соблазна для молодых баб.

Впрочем, всё это выкупили этим местом, где она собирается идти к нему, потихоньку от мужа — прекрасно! Сцена, когда узнается его плутливая проделка, драматична, но не знаю, верна ли действительности.

Я бы сделал так, что старик кинулся после барыни к становому, тот приехал и прибрал к рукам плута ловко, но барыня, узнав об этом, из корысти приняла его сторону, и они вместе подкупили станового, и затем сцена поджиганья и всё последующее» (Лит Насл, т. Многие из корреспондентов Тургенева понимали, что «Постоялый двор» является шагом вперед в творчестве писателя. По сравнению с рассказами из «Записок охотника» характеры героев обрисованы в этом произведении более определенно и ярко, каждый из них показан во взаимодействиях с другими персонажами (так, например, характер Акима всесторонне раскрывается в его сценах с женой, дьячком Ефремом, стариком дядей, а также в столкновениях с Наумом, барыней и ее наперсницей Кирилловной). Простота в изображении потрясающей своей жизненностью социальной драмы, спокойная и сдержанная манера рассказа о происходящих событиях взамен некоторой напряженности и натянутости, ощутимой кое-где в рассказах из «Записок охотника», позволяли самому Тургеневу и его литературным советчикам говорить об отходе писателя от «старой манеры».

Подробнее об этом см.: Клочихина М. Повесть Тургенева «Постоялый двор». — Уч.

Головенченко, М., 1957,. В печати «Постоялый двор» появился значительно позднее — лишь в одиннадцатой (ноябрьской) книжке «Современника» за 1855 год. Сравнение журнального текста с черновым автографом, со списками, хранящимися в ЦГАЛИ и ГПБ, а также с авторизованной копией позволяет утверждать, что первоначальная редакция повести, с которой знакомились друзья Тургенева в 1853 г., была значительно более острой в социальном отношении. Не случайно С. Аксаков с горечью писал автору 13(25) ноября 1855 г.: «Не могу утерпеть, чтоб не сказать Вам правду: вы просто срезали меня, напечатав „Постоялый двор“ с такими изменениями, которые уничтожают мысль и, несмотря на переделку или подделку, производят такое смешение в понятиях читателя, что повергают в недоумение бедную его голову» (Рус Обозр, 1894, № 12,. В своих примечаниях к повести А. Дубовиков указал на самую существенную из вынужденных уступок Тургенева цензуре: в журнальном тексте повести Аким из крепостного крестьянина, находящегося на оброке, был сделан вольноотпущенным.

Постоялый двор он построил на земле, некогда купленной мужем Лизаветы Прохоровны Купце, а не самим Акимом на имя барыни. В результате этого «сделка барыни с Наумом становилась примером лишь юридической несправедливости, а повесть в целом утрачивала силу протеста против крепостнического произвола» (Т, СС, т. О том, какие изменения пришлось внести Тургеневу в текст повести, свидетельствуют листы корректуры в гранках ноябрьской книжки «Современника» за 1855 г.

На всех этих листах имеются карандашные пометы — следы внимательного чтения «Постоялого двора» цензором В. Бекетовым (см.: Назарова Л. «Постоялый двор» И. К истории первой публикации повести. — В сб.: Из истории русских литературных отношений XVIII–XX веков. М.; Л., 1959,. В результате цензорской правки «Постоялый двор» был напечатан в «Современнике» со значительными отклонениями от текста 1852 г. И даже от текста, отданного Тургеневым в 1855 г.

В редакцию журнала, а затем представленного в цензуру. Некрасову, пожелавшему в конце 1855 г. Непременно напечатать «Постоялый двор» в «Современнике», вероятно, пришлось выдержать нелегкую борьбу с цензурой, и в отдельных случаях победа оказалась на его стороне (см. В позднейших прижизненных изданиях, начиная с Т, Соч, 1860–1861, Тургенев постепенно восстанавливал первоначальный текст повести, приближаясь к ранним редакциям. В частности, уже в этом издании Аким снова стал именоваться «крестьянином», а не «вольноотпущенным крестьянином», как это было сделано в журнальной редакции «Современника» и в издании 1856 г. В соответствии с этим несколькими строками ниже, где речь шла о том, что Аким основался на большой дороге, с позволения своей «бывшей барыни», слово «бывшей», так же начиная с Т, Соч, 1860–1861, было снято. Однако работа по восстановлению первоначального текста не была доведена Тургеневым до конца.

Исключение представляет лишь текст французского авторизованного издания (1858, Scènes, II), в котором писатель, пользуясь черновым автографом или одним из списков 1853 г., в значительной степени восстановил первоначальный текст повести, так как не был стесняем цензурными требованиями. Тургенев воспользовался для перевода не только печатными, но и рукописными источниками, что подтверждается сличением французского перевода с черновым автографом, а также со списками ЦГАЛИ и ГПБ. 8 французского издания напечатано: «La maîtresse d’Akim, Lisaveta Prokhorovna Kuntze» («Акимова помещица Лизавета Прохоровна Кунце»). В черновом автографе и в списках ЦГАЛИ, ГПБ читаем: «Акимова помещица, Лизавета Прохоровна Кунце» Во всех же прнных ижизнеизданиях: «Бывшая Акимова помещица, Лизавета Прохоровна Кунце» На стр. 9 французского издания, где речь идет о том, как Лизавета Прохоровна Кунце управляла своим имением, напечатано: «Elle l’administrait elle-même, et passablement. Ses paysans ne souffraient pas trop, mais il ne leur restait en tout que le plus juste» («Она сама управляла им, и недурно.

Ее крестьяне не слишком страдали, но им оставалось только в самый обрез»). В черновом автографе и в списках ЦГАЛИ, ГПБ читаем: «сама им управляла и весьма недурно управляла, с своей точки зрения, разумеется; крестьянам ее не то чтобы плохо приходилось, а в обрез, — и очень даже в обрез». Во всех прижизненных изданиях: «сама управляла, и очень недурно управляла». 22 французского издания (разговор между Кирилловной и Кунце, во время которого барская фаворитка убеждает свою госпожу продать постоялый двор Акима) напечатано: «— Son propre argent! Mais d’où l’а-t-il pris? C’est grâce à votre condescendance qu’il l’a gagné. Et vous croyez, madame, qu’après cela il ne lui restera plus d’argent?

Mais il est plus riche que vous. Je le dis devant Dieu. Et puis d’ailleurs, lui et les autres paysans, ne sont-ils pas assis sur le même sillon? Vous lui avez permis de s’occuper de roulage, et voilà qu’il est devenu un richard, plus riche que les autres. Est-ce que c’est juste?» (— «На свои деньги?

Да откуда он взял-то их? Ведь всё по вашей же милости заработал. А вы думаете, сударыня, что после этого у него и не останется больше денег? Да он богаче вас.

А ведь разве не сидел он на той же полосе, что и другие крестьяне? Вы ему позволили извозом заниматься — вот он и разбогател — пуще всех. Разве это справедливо?»). В черновом автографе и в списках ЦГАЛИ, ГПБ читаем: «На свои деньги? Да деньги-то откуда он взял? — Ведь всё по вашей же милости.

А вы думаете, сударыня, что у него так и не осталось больше денег? Да он богаче вас, ей-богу-с. А ведь что он, что другие крестьяне, на одной ведь полосе сидели, — всё равно-с. Вы ему позволили извозом заниматься — он и разбогател пуще всех. Разве это справедливо?» Во всех прижизненных изданиях это развернутое возражение Кирилловны дано в иной, сокращенной редакции, а именно: «— На свои деньги? А откуда он эти деньги взял?

Не по вашей ли милости? Да он и так столько времени землею пользовался Ведь всё по вашей же милости. А вы думаете, сударыня, что у него так и не останется больше денег?

Да он богаче вас, ей-богу-с»). 33 французского издания, в сцене разговора Кирилловны с Акимом после продажи постоялого двора, напечатано: «— Vous un paysan, Akim Séménitch! Mais vous êtes un des premiers parmi les gens de service» («— Вы мужик, Аким Семеныч! Да вы один из первых среди дворовых»). В черновом автографе, а также в списках ЦГАЛИ и ГПБ читаем: «— Какой же вы мужик, Аким Семеныч? Вы и из дворовых у нас, почитай, что первый, что вы это?» Во всех прижизненных изданиях: «— Какой же вы мужик, Аким Семеныч?

Вы тот же купец, вас и с дворовым сравнить нельзя, что вы это?» Далее на той же стр. 33 напечатано: «„— Il parait qu’en effet je suis devenu un homme de service“, — se dit Akim en s’arrêtant devant la porte cochère».

В черновом автографе и в списках ЦГАЛИ, ГПБ: «— А знать, я и впрямь дворовым стал, — сказал самому себе Аким, остановившись в раздумье на дворе перед воротами». Во всех прижизненных изданиях: «— А знать, я и впрямь купцом стал, — сказал самому себе Аким, остановившись в раздумье перед воротами. — Хорош купец!» На стр. 34 французского издания о дьячке Ефреме сказано: «C’était un petit homme tout rabougri, avec le nez pointu, des yeux chafouins et une tresse de cheveux noirs» («Это был маленький тщедушный человек с острым носом, невыразительными глазами и черной косичкой»).

В черновом автографе и в списках ЦГАЛИ, ГПБ читаем: «маленького сгорбленного человека с вострым носиком, слепыми глазками и черной косичкой». Во всех прижизненных изданиях: «маленького сгорбленного человечка с вострым носиком и слепыми глазками». 55 французского издания напечатано: «Mais Ouliana ne lui montra pas la moindre considération, et le chassa du côté de l’église» («Но Ульяна не проявила к нему ни малейшего уважения и прогнала его в церковь»). В черновом автографе и в списках ЦГАЛИ, ГПБ читаем: «Но Ульяна Федоровна не уважила его — и прогнала его к обедне». Во всех прижизненных изданиях: «Но Ульяна Федоровна не уважила его и прогнала его с глаз долой». При появлении в «Современнике» «Постоялый двор» почти не был замечен критикой. Один из положительных отзывов был напечатан без подписи в газете «С.-Петербургские ведомости».

Анонимный рецензент (им был, вероятно, Е. Корш) писал, что в ноябрьской книжке «Современника» «первое место занимает, конечно, новая повесть г. Тургенева „Постоялый двор“».

По мнению критика, в этом произведении Тургенев является «таким же мастером в описании быта наших крестьян, какими выказались г. Григорович и Потехин Содержание „Постоялого двора“ не сложно, но полно драматизма и передано с тем уменьем заинтересовать читателя, которое составляет отличительную черту таланта г. Пересказав далее содержание, рецензент в заключение писал: «Рассказ передан г.

Тургеневым так живо, так увлекательно, что кажется будто видишь перед собой всех действующих лиц этой безыскусственной и трогательной повести, полной чувства и истины» (СПб Вед, 1855, № 264, 1 декабря,. Когда же «Постоялый двор» был перепечатан во второй части «Повестей и рассказов И. Тургенева» (СПб., 1856), он вызвал, наряду с «Муму», ряд отзывов в печати (А. Дружинина, К. Аксакова — см. К «Муму», наст, том,. Дудышкин в статье второй о «Повестях и рассказах И.

Тургенева» писал, сопоставляя «Муму» и «Постоялый двор»: «повинуясь, по-видимому теории художественного беспристрастия, г. Тургенев оканчивает свой „Постоялый двор“ уже совсем не так, как, Муму“. Там немой утопил свою собачонку, чтоб она никому не доставалась; здесь старый дворник, желавший поджечь свой двор, умеряет гнев свой и отправляется на богомолье. Здесь уж в раздраженную натуру влит целительный бальзам примирения — конечно, на том основании, что оно так бывает на святой Руси» (Отеч Зап, 1857, № 4, отд. В 1861 г., после выхода в свет второго тома «Сочинений И. Тургенева» (изд. Основского), включавшего «Муму» и «Постоялый двор», К.

Леонтьев в статье «По поводу рассказов Марка Вовчка» писал: «реального, правдивого бездна в „Муму“, „Постоялом дворе“, „Певцах“, „Бирюке“, „Лешем“, „Питерщике“, „Деревне“, „Антоне Горемыке“ ». И далее: «такие вещи, как „Муму“, „Постоялый двор“ всегда будут жить и читаться с наслаждением» (Отеч Зап, 1861, № 3, отд. Также: Леонтьев К.

Интересна запись в дневнике Ф. Тургеневой относительно обеда, состоявшегося в Париже у Н. Милютина в третью годовщину реформы 19 февраля 1861 г. Обратившись к В. Боткину, автор дневника сказала: «Следовало бы выпить за здоровье Ивана Сергеича как автора „Муму“ и „Постоялого двора“». Через некоторое время Боткин «встал и произнес несколько слов, прося не забыть тех, кто своими сочинениями способствовали распространению идеи освобождения и сочувствия крестьянам».

«В первом ряду стоит автор „Записок охотника“, предлагаю выпить за его здоровье». По свидетельству Ф. Тургеневой, «все присоединились с жаром» (Тургенев и семья декабриста Н. Из дневников Ф. Тургеневой, 1857–1883.

Публикация М. Султан-Шах. — Лит Насл, т. Когда в 1874 г. Комиссия Комитета грамотности Московского общества сельского хозяйства задумала включить некоторые произведения Тургенева в специальное «издание для народа», он писал В.

Кашину (секретарю комиссии) 8(20) марта 1874 г.: «Позволяю себе рекомендовать комиссии „Записки охотника“, „Муму“ — и особенно „Постоялый двор“». (Записки Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. История переводов «Постоялого двора» на иностранные языки начинается французским переводом, который был осуществлен самим Тургеневым при участии Луи Виардо («L’Auberge de grand chemin» — 1858, Scènes, II. — Текст его охарактеризован выше, см. Следующим по времени был немецкий перевод Фр. Боденштедта, вошедший в первый том подготовленного им мюнхенского издания произведений Тургенева («Das Wirtshaus an der Heerstrasse» — Erzählungen von Iwan Turgénjew.

Deutsch von Friedrich Bodenstedt. München, 1864. Новый перевод «Постоялого двора» на немецкий язык был сделан М. Гартманом («Das Gasthaus an der Heerstrasse». — Frankfurter Zeitung, 1868, 4 — 20 Februar). В письме к нему от 18 февраля (1 марта) 1868 г.

Тургенев писал: «Перевод „Постоялого двора“ — мастерское произведение в полном смысле слова». Первый чешский перевод повести появился в 1865 г.

(«Hostinec u silnice», перевел Е. Vâvra. — Газета «Literârnı́ listy»). Второй был опубликован в 1871 г. («Hostinec zâjezdnı́», перевел F. Mach. — Журнал «Obrazy života»). «Постоялый двор» был переведен на венгерский язык («Fövárosi Lapok», № 18–25), в 1876 г.

На финский (см.: Орл сб, 1960,. Отдельной книгой был издан эстонский перевод повести («Oömaja. Jutt rahwa elust». Wene keelest F. Обильным запасом хорошего овса в подвале — И. Борисов по этому поводу писал Тургеневу 28 января ст. 1866 г.: «„Овес в подвале“.

В подвалах берегут жидкости, но не хлеб или муку» (Т сб, вып. Тургенев, который обычно прислушивался к такого рода конкретным замечаниям друзей, на этот раз не принял во внимание сообщенного Борисовым. Этот Аким был смышленый и тороватый мужик — Здесь в смысле: расторопный, бойкий. Про степи черкасские — южноукраинские степи (старинное название украинцев черкасами еще сохранялось в народном языке в первой половине XIX в.).

Гранатовый Браслет Краткое Содержание

Она происходила от столбовых дворовых — Столбовые дворовые (по аналогии с выражением столбовые дворяне) — те, которые уже несколько поколений были дворовыми. Носил — выростковые сапоги — сапоги тонкой кожи, выделанные из шкуры теленка в возрасте до одного года. Поднимать струшню — устраивать склоку, поднимать шум.

Лакей — дремавший на конике. — Коник — сундук для сиденья или сна в прихожей барского дома. Бийца — драчун, забияка.

Краткое Содержание Герой Нашего Времени

О́сел себе на шею надеть — Осел — см. Сергия, и у Белых берегов, и в Оптиной пустыне, и в отдаленном Валааме — Рака св.

Краткое Содержание Обломов

Сергия — в Троице-Сергиевской лавре (ныне в г. Загорске, Московской обл.). Белые берега — Белобережский мужской монастырь в 15 верстах от г. Орловской губ.). Оптина пустынь — монастырь в б. Калужской губ.

Валаам — Валаамский монастырь, находившийся на острове Валааме (Ладожское озеро). Хождение Акима по святым местам — пример страннического бегунства из царства зла и насилия. Бродский в книге «Тургенев и русские сектанты» (М., 1922) подробно анализирует образ «бегуна» Касьяна, перекликающийся с образом Акима. Крестным ходом — в Коренную — Коренная пустынь — монастырь близ Курска. 8 сентября, в церковный праздник, там устраивалась Коренная ярмарка, привлекавшая десятки тысяч крестьян.